«Тот, кто руководит временем, может все»
Никита, ваш персонаж в сериале «Положение вещей» — боец спецназа. Он кажется каким-то слишком спокойным для этой профессии. Такие спецназовцы вообще бывают или это последствия того, что на него падает бюст в музее?
Вообще мы с режиссером решили, что это последствия травмы, он должен отличаться от того, каким он был раньше, его же не узнают отец и братья. Но и встречаются такие, среди моих знакомых из служб очень много спокойных людей. И самое забавное — чем выше звание, тем спокойнее человек. Видимо, запал куда-то уходит.
Вообще сюжет — спецназовец начинает слышать разные предметы, разговаривает с вазой и устраивается охранником вещей в элитный ломбард, — звучит как лихорадочный сон. Почему согласились на участие в этом проекте?
Мне безумно понравилось, как это написано. Один из тех сценариев, где я практически ничего не менял. Есть такие сценарии, где сам бог велел поменять что-то, типа сериалов «Пес» или «Акушер». А здесь практически ни слова не менял, потому что написано было просто гениально. Особенно в первой редакции, еще без правок. Как можно сказать «нет» такому материалу?
Когда мы смотрим готовый сериал, мы слышим голоса предметов. Но как это выглядело на съемочной площадке? Кто-то читал реплики кружек и чайников?
Нет, никаких реплик не было. Даже текста в сценарии не было. Все отдавалось на откуп мне — как я сыграю, так и будет. Все предметы молчат, это чисто в голове моего персонажа. Никто не знает, что они говорят, и говорят ли вообще, их слышит только Вадим. На канале долго решали, озвучивать предметы или нет. Было много фокус-групп. Мнения разделились. Я считаю, что лучше без озвучания, но, может, я ошибаюсь. Интересно будет послушать, как это сделали и, главное, совпало ли с тем, как я себе это представлял. Даже страшно немного.
Если бы у вас была возможность слышать вещи, с чем бы вы поболтали?
Даже не знаю… Наверное, с часами моего деда. С ними я бы поговорил, а все остальное лучше не слышать.
А если взять какую-нибудь историческую вещь?
Наверное, монеты. Они проходят через много рук.
А если помечтать еще шире, то какой суперспособностью вы хотели бы обладать?
Останавливать время и управлять им — вперед-назад. Все остальное ерунда. Только тот, кто руководит временем, может все.
«Актер должен уметь все и не должен ничего бояться»
Для «Положения вещей» вы чуть ли не впервые в жизни отрастили усы. Зачем Вадиму обязательно нужны были усы?
Потому что я стараюсь уходить как можно дальше от самого себя. Я усы в жизни не ношу, мне было интересно, как вообще это влияет на человека. Меняется внешность, темперамент. Чем дальше от себя, тем лучше. Я могу, конечно, ходить везде лысым, бритым, но мне это неинтересно. А если мне неинтересно, то не будет интересно зрителю.
Вы рассказывали, что, например, в «Акушере» вам было жарко и непривычно в парике. А какие самые дискомфортные изменения внешности случались в вашей карьере?
Самые неприятные — это линзы. Да, это не так эффектно, как борода, усы, парик, но сложнее всего. Особенно человеку, который никогда не то что линз, даже очков не носил. И мне их надевал другой человек, — было сложновато.
В каком проекте вы носили линзы?
Это сериал «Лепила», выйдет на НТВ. Я там играю таджика. Я раздобыл шапочку, правильно постриг бороду, и нужны были карие глаза. Хотя все таджики мне говорили, что среди них очень много голубоглазых. Но все равно есть какой-то стереотип. Вот там как раз борода без усов.
А есть что-то, чего вы никогда не сделаете ради кино?
Не покончу с собой. Все остальное, наверное, возможно. Ну, без членовредительства. Если играешь безрукого, — не Сергея Безрукова, а просто человека без руки, — не будешь же отрубать себе руку, это лишнее. Как говорил Лоуренс Оливье, проще сыграть, чем вживаться до такой степени.
Я имею в виду прыгать из самолета, лезть на небоскреб…
Ну, это все возможно, почему нет. Актер должен уметь все и не должен ничего бояться, по крайней мере меня так учили.
«В теле нет ничего похабного, любое тело красиво»
Надо полагать, с интимными сценами после «Сладкой жизни» у вас тоже проблем нет?
(Смеется.) Нет, конечно, это не проблема.
После «Сладкой жизни» вам еще приходилось раздеваться догола в кино или вы успели это забыть, как страшный сон?
Нет, почему-то сейчас все опять очень переживают по поводу интимных сцен, избегают их, хотя ничего страшного я в этом не вижу. Главное, не снимать похабно. А в теле нет ничего похабного, это Господь сотворил, любое тело красиво, зачем его прятать. Я не про себя сейчас говорю, а вообще.
Вы говорите, что любое тело красиво, а как относитесь к мировому тренду на бодипозитив?
Все хорошо без фанатизма. Когда человек просто запускает себя, когда ему, извините, насрать на свое тело — это не бодипозитив. Я понимаю, если ты инвалид, у тебя нет ног или ушей, на этом не должна заканчиваться твоя жизнь. А когда человек просто жрет все подряд, огромного размера, с целлюлитом, с пузом, и говорит, что это бодипозитив, — нет, это раздолбайство, попустительство и предательство собственного тела, я считаю.
Вы кандидат в мастера спорта. Как сейчас поддерживаете форму, много тренируетесь?
Нет, что вы, я лентяй. У меня, конечно, не бодипозитив, но приходится чуть ли не палками заставлять себя заниматься.
«Я табуретку в себе сломал, чтобы раздеться перед камерой»
В прошлом году на фестивале «Пилот» объявили, что у «Сладкой жизни» будет новый сезон. Но меньше, чем через месяц, выяснилось, что съемки отменяются. У вас есть какая-то информация о том, что происходит с сериалом?
Я прочел сценарий и, честно, у меня он вызвал сомнения. Но да, почему-то все закончилось и, по моим источникам, скорее всего не будет продолжения. Надо было бы повторить успех первого сезона, а не провал третьего, поэтому либо снимать очень хорошо, либо не снимать вообще. Дай бог, может быть когда-то и снимется, но только тогда, когда будет действительно достойный материал.
«Сладкая жизнь» стал первой ласточкой в линейке так называемых киносериалов ТНТ и открыл новую главу в российском сериалостроении…
Да, «Содержанки» и «Измены» пошли после нас, мы были первые. Мы отдали на ТНТ пилот, и очень по этому поводу переживали. Прям барабанная дробь была, что же нам скажут. И слава богу, все получилось, нам одобрили. И у зрителя это нашло огромный отклик. Такой яркий всплеск произошел, что меня каждая собака на улице узнавала.
Как по прошествии 10−11 лет вы смотрите на тот опыт, с учетом того, как выросли российские сериалы сегодня?
Вообще это очень сложно было — играть все, что там было написано. Я табуретку в себе сломал, чтобы раздеться перед камерой, я же не порноактер. И то, что это дало толчок [индустрии], и мы все к этому причастны, это очень круто, потому что сериалы в России действительно растут. Я знаю людей, которые из принципа не смотрели российские сериалы, а сейчас смотрят и радуются, гордятся этим. Это очень здорово. Дай бог, чтобы у нас кино вышло на новый уровень. У нас есть такие актеры, которых нет в мире, и по сценариям можем заткнуть за пазуху весь мир. Но пока мы почему-то боимся и жадничаем. А если ты хочешь получить хороший продукт, нельзя думать: вот сейчас я здесь сэкономлю, себе оставлю, и получится большое кино. Не получится. Нужно вкладывать, и тогда получишь в сто раз больше.
«Время “Улиц разбитых фонарей” ушло»
В каком жанре из тех, что у вас еще не было в карьере, вам бы хотелось себя попробовать, чего не хватает?
Всего хватает. Мне просто интересно играть разные роли. Полицейских и врачей я уже наигрался. Вот «Положение вещей» — это что-то новое, такого еще не было. Я бы хотел еще попробовать что-то подобное, как «Сладкая жизнь».
А чего вам как зрителю не хватает в том обилии контента, который сейчас есть?
Когда смотришь голливудские фильмы — как Том Круз летает на вертолетах, взрывается, куда-то падает, или «Мстителей» — ты видишь, сколько вложено и сколько получено. Мне в российском кино сейчас очень не хватает такого дорогого контента. Я уверен, что это будет, как только поймут, что нужно не забирать деньги из бюджета фильма, а вкладывать как можно больше, а потом получать. У нас нет такого экшна, чтобы взрывались вертолеты в воздухе — настоящие, не игрушечные и не с нарисованным огнем. Фильмы без экономии — вот по чему я тоскую в российском кино. Но это временно. Все будет, я уверен.
В свое время Бекмамбетов делал такое кино — по мере технических возможностей, которые тогда были.
Ну да, последний фильм, про который я могу сказать, что это круто и вау, и в кинотеатре можно посмотреть, — это «Ночной дозор» и «Дневной дозор». Что еще? В голову мне не приходит, чтобы прям экшн, дорого-богато.
Сарик Андреасян пытался делать «Защитников» и всячески топит за зрительское кино. А недавно вот высказался о том, как ненавидит авторское.
Ну, это разные фильмы, и должны быть и такие, и такие. Нельзя, снимая одно, поливать грязью другое. Всем места хватит, только снимайте. И чем больше будет сниматься, тем искушеннее будет зритель, и тем лучше будет кино. Нам надо подождать, чуть-чуть потерпеть, и все будет. Кино у нас растет, взять хотя бы сказки: в них у нас вкладываются очень хорошо, и дивиденды с этого получают огромные. Так почему бы так же не начать снимать боевики, к примеру? Почему у нас заезжает грузовик в тоннель, а там просто бабах? Ну что это? Стыдно уже такое показывать. А все думают, что зритель пойдет. Нет, время «Улиц разбитых фонарей» ушло, сейчас зрителю нужно другое кино.
Мне кажется, вам самому очень хочется сняться в фильме вроде «Мстителей».
Конечно, хочется, чего я буду лукавить. Если спросите, кого я хотел бы сыграть, то мне больше всех из «Мстителей» импонирует Железный человек. Потому что он не узкопрофильный, он разноплановый.
А вы видите себя в авторском кино?
Конечно, у меня есть сценарий, и у меня уже была возможность его снять в 2020 году, если бы не коронавирус. Сейчас надо заново все это делать, а я уже в раздумьях, стоит ли. Не знаю, может, когда-нибудь сниму.
О чем это кино?
Конечно, про актера, про кого я еще могу написать. Про все, что у меня было за 20 лет: я собирал маленькие истории — мои, друзей, их друзей, — и из этого получился сценарий. Мне самому кажется, и всем, кому я читал, что это достаточно интересно.
«Не ожидал, что “Мажор” выстрелит»
Вы сказали, что после «Сладкой жизни» вас начала узнавать каждая собака, а какие, на ваш взгляд, проекты в вашей карьере были самые успешные?
К разным проектам можно по-разному относиться, но я понимаю, что «Пес» стал народным сериалом. Это был виток узнаваемости колоссальный, машины останавливались, и люди из них кричали: «Макс молодец!» Но самая первая картина, которая дала мне плацдарм, это «Духless», конечно. Без него точно не было бы «Сладкой жизни», без «Сладкой жизни» не было бы «Пса», и так далее, одно за другое цепляется. Так что, наверное, вот эти четыре — «Духless», «Пес», «Сладкая жизнь» и «Мажор». Хотя от «Мажора» я хотел отказаться — думал, какого-то наркомана играть, что за ерунда. Сходил на пробы, просто потому что нельзя отказываться от проб, надо ходить и общаться с новыми людьми, чтобы не закиснуть. А получилось, что сыграл, и он как-то выстрелил. Вот чего я не ожидал, так это что выстрелит «Мажор», особенно вот этот наркоман, которого я играю.
Как вам кажется, продолжение сериала «Пес» в принципе возможно?
Нет, это исчерпавшая себя история. Она хорошо получилась, до сих пор прокручивается, и людям нравится, но на этом надо остановиться. Лучше, когда сериал уходит на пике, чем когда он стал никому не нужен.
А какой проект вашей фильмографии вы бы, наоборот, продлили?
«Сладкую жизнь», если бы был хороший сценарий. Мы с ребятами и сейчас друзья, но поработать с ними было бы безумно приятно. «Лондонград» — шикарная история была, но по какой-то причине не пошел второй сезон. Но, конечно, что бы я точно хотел, — это «Победители». Это получился не формат НТВ, но сам сериал шикарный. Актерские работы какие там, даже в эпизодах! Я зачитывался, иногда забывал, что читаю сценарий, а не книгу интересную. Такое редко бывает, когда не правишь ни одной буквы, а сверяешься со сценарием, правильно ли расставил слова в предложении.
Нет, не получилось пока еще. Мне интересно, как сделал Сергей.
Но хотя бы его танец видели, который завирусился в сети?
Нет-нет, еще не видел. Да меня и нет в интернете, я там не сижу. Я ушел из всех соцсетей, и такой счастливый.
Почему, кстати?
Как-то я устал от, очень мягко выражаясь, дураков в соцсетях. И я не очень понимаю, для чего мне это надо, я ничего не продаю в интернете и не покупаю. Попробовав побыть без соцсетей, я понял, что это колоссальная экономия нервов и времени, и удалил себя отовсюду. Поэтому если кто-то переписывается в сети с Никитой Панфиловым, и тот говорит, что это его единственная страница, которую он не удалил, это все вранье, меня нет нигде. У меня осталось только две группы, и все.
Кого вы имеете в виду под дураками? Хейтеров, которые пишут грубые комментарии?
Нет, это смешно и только. Каких только вещей мне ни писали. И угрожали, и обзывали. Но чаще всего это персонажам пишут. Это дорогого стоит, наверное, — значит, сериал зашел. И когда мне пишут: «Стас, ты сволочь и мразь, за что убил Игоряныча», я понимаю, что я-то не Стас, можно только посмеяться. Раньше я отвечал: «Я не хотел, меня сценаристы заставили». А человек пишет: «Извините, пожалуйста, меня просто так поразило убийство. Скажите, он же жив?». Это когда был «Мажор». Приятно, когда люди верят в твоего персонажа, значит, я все правильно сделал. Но есть другие люди, которые немножко глупы. И не стоит перегибать палку в соцсетях, переходя на личности. Дальше лучше не буду говорить.
«Никто со мной не возился так, как Филиппенко»
Вы смотрите проекты со своим участием?
Обязательно, это необходимо. Я не понимаю актеров, которые не смотрят свои фильмы. А как же работа над ошибками? Смотря свои работы, ты понимаешь, где ты налажал, где перегнул, где недоделал, где у тебя какой зажимчик, и это все можно исправить. Мне кажется, не смотрят свои работы актеры, которые считают, что достигли максимума и не хотят расти дальше. Я бы в обязательном порядке заставлял смотреть.
Что еще помогает вам расти как актеру, кроме работы над ошибками?
Партнеры. Я смотрю на некоторых актеров: как ты это делаешь? Перематываю на начало и снова смотрю, по нюансам разбираю его игру, это безумно интересно. Говорят, что человек становится профессионалом, когда он отработал в профессии 20 лет. В этом году уже 21 год, как я в кино, и 41 год в театре, и я уже, возможно, приближаюсь к какому-то профессионализму. Но только приближаюсь, потому что профессионализм — это Табаков, Басилашвили, Караченцов, Абдулов, — недостижимые вершины, небожители.
Кто из ваших партнеров дал вам самый дельный профессиональный совет?
Не могу сказать, какой конкретно, но [Александр] Филиппенко. Когда мы снимались в «Адъютантах любви», я там был сын полка. Там же и Абдулов был, и Джигарханян, и Зудина, и Ясулович, царствие ему небесное — такой цветник. А я еще только-только перешел на четвертый курс. И никто со мной не возился так, как Филиппенко: здесь ты неправильно делаешь, здесь вот так скажи, а вот тут так повернись. И я понимал, что это такое мастерство, что ему уже не нужно проживать то, что он делает, потому что он помнит, как звучит в нем любая эмоция, и просто может ее воспроизвести. Я тогда еще этого не мог, мне все еще надо было проживать по Станиславскому, до мозга костей. Он тогда такие мне давал советы, что я только восхищался и поражался, как вообще возможно так работать.
«Не выйти из персонажа — реально»
В одном интервью вы говорили, что ваш герой из «Сладкой жизни» научил вас легкости в обращении с женщинами. А чему научили другие ваши персонажи?
Каждый персонаж чему-то учит, ты же его проживаешь, и что-то тебе дается. Главное успевать выходить из персонажа. Я тут недавно понял, что не выйти из персонажа реально. Когда работаешь 24/7, поспать остается 7 часов, и получается, что я Никита Панфилов часа 3−4 от силы. А когда у тебя работа шесть дней в неделю, ты постепенно становишься персонажем, которого играешь. И вот если бы не мои дети, я бы, наверное, остался каким-нибудь персонажем. Только приходя домой и беря на руки своего ребенка, я понимаю, что я все-таки Никита Панфилов. Очень большая опасность заиграться. Я раньше думал, что это шутка, какие-то актеры говорят, чтобы просто себе набить цену — нет, это действительно так.
Чему научил вас персонаж в «Положении вещей»?
Не то что персонаж — сценарий научил, что можно все играть на полутонах, без ярких красок, одними глазами, и это очень здорово, мне это понравилось.
Во второй серии «Положения вещей» появляется эпизодический персонаж — «великий русский режиссер» Ким Петров. Я было подумала, что это пародия на Клима Шипенко, но потом поняла, что это какой-то совсем карикатурный герой. Так вот он все время повторяет, что «скоро появится много нового российского кино». Какие у вас прогнозы на этот счет?
Я абсолютно уверен, что у нас появится много крутого российского кино. И то, что мы сейчас живем без засилья голливудского кино — это очень здорово. За эти несколько лет наше кино шагнуло просто колоссально, я этому несказанно рад. Мы снимали на «Мосфильме», и я увидел, что все павильоны заняты, чего не было очень давно. И, дай бог, так оно будет продолжаться, потому что наше кино должно расти, мы не должны питаться чужеродными сериалами и фильмами. У нас есть гениальные актеры, сценаристы, режиссеры, и нам надо пользоваться своим.
